я просто открываю себя, безотчетно безответно. А какой в этом смысл, если той Тайне, той Загадке нужно только улыбнуться, чтоб обесценить для тебя то, что делаю я?
Надеюсь, будешь счастлив, остаться на месте можно всегда, уйти же нужна причина. Так брысь Чудо! Кыш! Ибо эта и только эта причина достойна всего.
Что это? Красота смятой постели, влажного чистого полотенца..или стерильная красота-по-англисски прилизанно сверкающая...или это уют живой огонь, теплый плед, ароматный чай со свежей выпечкой. Это искренность, это излом нежности и томления называемый так же любовью...Это самое самое "Над" того что вызывает восхишение.Того, ради чего стоит открывать глаза по утрам.
Я похожа на маяк.Вспышка...тьма..снова и снова.Маяк, смотритель которого очень стар, и засыпает иногда на посту, хотя не признается себе в этом сам.И тогда тьма не прогоняется...зависнув кажется навсегда.
Когда вокруг день и солнце, видно высокую каменную башню, окруженную скалами.Огонь потух, оставив обожженый фитиль.
Но ночью, моряк не прими мой огонь за манящий не веди сюда свой корабль, потому что наступит день, и тогда не видать тебе моря.
Ты приходи днем, причалив в безопасном порту, и возьми на память камень от башни и увези его с собой в море и он станет моим сердцем.Может быть.
Или, если ты моряк тонешь, тогда менять что-либо уже поздно, спасайся моим светом ибо если ты на земле всегда есть надежда...на море, на небо, на зведы.
тягучим ощущением усталости перебралась на кровать... Без какой-либо надежды на избавление от мыслей но... Но есть всегда и, я уснула под воображаемый шелест клавиатуры, под грустные отсутствием тебя песни...И спала так, иногда просыпаясь, бросая взгляд на кресло, смутно удивляясь и тут же успокаиваясь тем, что ты должно быть пошел заваривать чай, со слабой улыбкой, обещая себе тебя дождаться, чтоб рассказать обрывки страшного, недавно приснившегося, проваливалась дальше в свою теплую темноту.
У французов есть выражение: эффект лестницы . По-французски Esprit d Escalier, эспри д эскалье. Оно относится к моменту, когда ты находишь правильный ответ, но уже поздно... Ты должен что-то зделать... ты говоришь что-то неубедительное, потом уходишь.
И именно в тот момент, когда начинаешь спускаться по лестнице вдруг о, чудо. Тебе приходит в голову идеальный ответ. Но дверь закрыта.
Однажды я встречала новый год, встречала я его необычно. Я допустила человека в Cвою ночь. Выдернула из кампании услышав спрятанную тоску в голосе и увела прочь. Мы остановились на ломкой грани, той когда ощущается инородное присутствие, отдаленным смехом, случайным следом на снегу, ровным неразборчивым говором... но видно луну и чуть дымные синеватые тени на деревьях и слышно как поскрипывает снег, и на этой наглядной осязаемой границе, на изломе цены и безценности, мы стояли, замерев и запоминая, удерживая сбивающиеся на галоп мысли, желание излиться стихами, и стараясь даже дыханием не нарушить это хрупкое равновесие, Тшшш... я упредила слова, несвоевременные, ненужные. Умиротворение...
Недавно избавилась от нескольких вещей, бывших для меня пустыми а значит лишними. Это безделки, даримые в офисах ради так, для галочки. Выкинула в окошко, такое детишки любят находить.Может и подберет кто. Очень хочется знаете ли попредставлять секундную радость нашедшего что-нибудь аляповатое и, будто бы потерянное.
Теперь вот чай они пить мешают, стою у окна, о своем раздумываю, а взгляд нет нет, да и зацепит это поделки-подделки, даже стыдно стало, за нарушение серости настоящего режуще ярким пятном.
А тут еще дедок подошел, мысленно ему... ну шажочек, ну поищи ты, ну увидь... а он расстегивает ширинку и делает мокрые дела.
Вот и думай теперь, тенденция это что-ли...нет...что из этого закономерность, То что старея закрываем глаза, или что отходим в сторону от благословенного человечества только обделать (лол) свои низкие, осуждаемые им, благостным, делишки. И учимся этому с младых годиков. А потом мычим удивленно, что.. как.. Через несколько лет после лоботомии. А голова осталась чтоб есть в нее, да смотреть рекламму. И куце, убого мечтать... о бутылке или новой серии в ящике, или о тарелке супа.
Телефон издал писклявый звонок.Останавливаю дернувшуюся руку, давлю со злостью ставшую рефлексом дежурную фразу. Работа, так ее, прям собака Павлова, ей богу!
И решаю не брать трубку.
А что если это Ты? *сердешко испускает вопль стуча по вискам до потемнения в глазах* И собираешься сообщить сообщить что-нибудь...неважно что.*пьянею от предвкушения голоса*
И набатом. А если это тебя...про меня же не знают.
Считаю секунды, медленные они сегодня. Но скорее со мной что-то...
Тихая музыка, теплое одеяло на плечах, медленно светлеющее пасмурное небо... и дневник человека, которого я должна ненавидеть по всем сериальным канонам.Но...
Повернется ключ в замке...щелк..щелк..четыре раза. И придет человек которого я не должна любить. Но...
Медленно светлеющее небо, унылая пепельница, которую даже не хватает сил вытряхнуть, зеленый телефон... Все что у меня осталось.
Полтора часа. и это после суток проведенных без сна на работе, и до того было также.Полтора часа, проведенные с кошмарами один на один.И ничего не меняется с пробуждением.Только подушка мокрая. И рука затекла так, словно тебя удержать пыталась.
(С) читать дальшечитать дальше[ Только нет тебя, и не будет, только едва уловимый родной запах и холод там где должна быть твоя ладонь, обнимающая меня, нежная.
Я хочу перечеркнуть, хочу удалить свою память и отформатировать мозг, я давала себе слово, что мы друзья. И нарушала его.
От агонии, от себя от тебя, мне хочется забиться в самый дальний, самый темный угол каторый смогу найти, но как назло сознание оголенной проводкой, замыканием, врубилось на полную. Я не смогу так долго, забитая рамками времени, отсчитывать дни до пустоты,и не смея заикнуться о том, потому как это день возрождения для тебя.
И где бы ты ни был там летают. Так осужденный за недоверие, осужденный за страх, нет за трусость набатом чувствует День, хотя им не говорят об этом. Милосердные.Я сейчас сплавилась в тугой комок. Стало чуть спокойнее, ну ещебы после часа тихих, сдерживаемых рыданий. До следующего всопоминания, следцющей картины, услужливо предоставленных садистом сознанием.
Я хочу чтоб это было в последний раз. Не нужно сожалеть, это лишнее, просто страх переходит в желание, и чем полнее он и насыщеннее, тем сильнее конечный продукт этой метаморфозы.
А ты находишь силы меня терпеть, хотя я не стараюсь зделать Твою жизнь проще. Ты не станешь счастливее от этого, но всеж пытаешься поддержать. Тебе нисколько не нужны мои откровения, и чувствуешь себя в гостях у ребенка, высыпавшего тебе на колени свои игрушки. Ты записал меня в приятели, не понимая что от одного Твоего голоса я вздрагиваю, и совершенно теряя контроль ожегшись шипя не одергивая себя, отшатываюсь.
И самое самое... это усталое сочувтвие зеленых глаз, мудрая проницательность. я сожалею, но ты увидишь лишь вспышку, заставляющую меня показать зубы.
И я избавлю тебя от наблюдения.
Когда плотно закрываешь дверь никого не должно быть рядом.
Что меня изменяет? Что перевоплощает через кровь, что изменяет нет, не голос, не волосы и ногти, а самую сердцевину, мои мысли, жедания. Позволяет быть чем-то другим. И я никогда не знаю о завершении этого процесса. Даже не всегда догадываюсь о начале.читать дальшеа надо ли идти дальше?[Просто больно, и на пределе. Солвно еще чуть-чуть, и можно петь о том никогда не станет доступно обывателям. Может я шагаю через край холодной старой крыши, обнесенной невысоким бортиком, на ней многое намерзло за зиму. Пахнет подтаявшим снегом и, почему-то старым картоном. Цоканье и недовольное воркование разбуженных птиц... Только на миг, калейдоскопом ощущений. Далее все смазывается, теряется радиоволной. Сбрасывается, что-то уходит... Уходит или загоняется вглубь.
А я ощущаю себя проснувшейся, не как отутюженная блуза, а возможно как река сбрасывающая лед, уносящийся внз по течению вместе с остатками человеческой небрежности. Это должно быть только ночью, холодной ночью когда на ломких заиндивевших улицах можно потерять неизмеримо больше чем подчастую находится в душах. Я знаю о чем гоаорю, время назад мои ценности помещались в продуктовую сумку, а то что заставляет сейчас широко открывать глаза, то чем можно меня сейчас ранить, оно таяло дымом, иногда виднеясь едва заметным дрожанием. Это привычка, это сон, это маленькая смерть. Я уже умирала множество раз... И когда-нибудь не проснусь нисколько о том не жалея.]
Толко что звон телефона. И слабый отголосок моего дыхания в трубке. Я говорю тихо, но меня можно услышать, услышать и ответить, хотя бы смешком. Хотя бы повесили трубку с той стороны. Но ее никто не собирался вешать, ее как будто отложили на минуточку, а я не дождалась.
И опять эта недосказанность, опять эта пугающая меня ровность. Что за этим? Быть может я очень боюсь не получить ответа? Даже по телефону. Так боюсь, что даже не задаю вопроса...
Холодно и тихо. Я ищу музыку, но глухой звон в ушах... Или это кровь шумит... Является моим единственным спутником. Мои пальцы ищут клавиши, даже зная что не смогу подружиться с инструментом и останусь в тишине. Клавиши... Прохладный пластик. Мертвый со мной рядом, и невнятно тоскующий по теплу чьих-то пальцев, более искусных чем мои. Обреченность и неотвратимость, я не смогу излить душу, меня этому не учили. Даже быть может сломали кисти и вывернули запястья, чтоб никому и не доверилась. Чтобы молчала.